ВО ВСЕЛЕННОЙ БОЛЬШЕ НЕ ОСТАЛОСЬ ТАЙН
Жаль, что история не сохранила имени того, кто первым поднял тревогу. Это был некий директор американской патентной конторы.
В 1875 году он направил государственному секретарю по торговле прошение об отставке. «Зачем мне занимать это место, — писал он, — если изобретать уже больше нечего?»
Двенадцать лет спустя, в 1887 г., великий химик Марселен Вертело писал: «Во Вселенной больше не осталось тайн».
Тогда считали, что химические элементы не подвержены превращениям. Но в то время, как Вертело в своем ученом труде развенчивал мечты алхимиков, элементы, которые этого не знали, продолжали трансформироваться под воздействием естественной радиоактивности.
Еще в 1852 г. это явление было описано Рейхенбахом, но тотчас отвергнуто. В работах 1870 г. упоминалось о «четвертом состоянии материи», которое наблюдалось при электрических разрядах в газовой среде.
Но требовалось вытеснить все таинственное: что и было сделано.
Далее, немец по фамилии Цеппелин, вернувшись на родину после того, как он сражался в рядах южан, попытаются заинтересовать промышленников идеей управления воздушными шарами. «Бедолага! — отвечали ему, — Разве вы не знаете, что есть три темы, по которым Французская Академия наук больше не принимает заявок: квадратура круга, туннель под Ла-Маншем и управление воздушными шарами?»
Другой немец, Герман Газвиндт, предложил построить движимые ракетами летательные машины тяжелее воздуха. На его пятой по счету рукописи германский военный министр, посоветовавшись со специалистами, написал с участливостью, свойственной его натуре и должности: «Когда же эта несчастная птица наконец околеет?»
Русские, со своей стороны, избавились от другой несчастной птицы — Кибальчича, еще одного приверженца ракетных летательных машин. Избавились с помощью взвода казнивших его солдат. Правда, Кибальчич использовал свой технический талант для изготовления бомбы, разорвавшей на мелкие кусочки императора Александра.
Профессор Смитсоновского института, американец Лэнгли, предложил летательные машины, приводимые в движение недавно изобретенными двигателями внутреннего сгорания. Он был высмеян, уничтожен и изгнан из Смитсоновского института. Профессор Симон Ньюкомб дал математическое обоснование невозможности полета тел тяжелее воздуха.
За несколько месяцев до смерти убитого горем Лэнгли один маленький английский мальчик както раз вернулся из школы в слезах. Он показал своим соученикам фотоснимок макета, который Лэнгли прислал его отцу. Отец сказал, что люди в конце концов будут летать. Товарищи принялись насмехаться, а учитель сказал: «Мой друг, неужели ваш отец полный идиот?» Предполагаемого идиота звали Герберт Уэллс. (автор книг Машина времени, Человек-невидимка, Война миров, Война в воздухе и многих других романов, повестей и рассказов, которые читают и экранизируют до сих пор)
Так все двери захлопывались одна за другой с глухим стуком.
В самом деле, патентоведам оставалось разве что подать в отставку, и гн Брюнетьер в 1885 г. мог спокойно говорить о «Крахе науки».
Знаменитый профессор Липпман тогда же заявил одному из своих учеников, что физика закончена, упорядочена, дополнена и сдана в архив, и что лучше бы ему заняться другой наукой. Этого ученика звали Гельброннар; он стал первым в Европе профессором физической химии и сделал замечательные открытия, касающиеся жидкого воздуха, ультрафиолетовых лучей и коллоидного состояния металлов.
Муассан, гениальный химик, был вынужден выступить с «самокритикой» и публично заявить, что его эксперимент по получению искусственных алмазов был некорректным.
Что говорить, если паровая машина и газовая лампа в то время считались величайшими изобретениями за всю историю человечества.
Что касается электричества, то это простой технический курьез. Один полоумный англичанин, Максвелл, утверждал, что посредством электричества можно создать невидимые световые лучи, — абсурд! Через несколько лет Амброз Бирс смог написать в своем «Словаре Сатаны»: «Неизвестно, что такое электричество, но, во всяком случае, оно освещает лучше, чем газовый рожок, и толкает сильнее, чем лошадиная сила».
Немец Клаузиус доказывал, что единственно возможный источник реальной энергии — это огонь. Считалось, что однажды заведенная как часы Вселенная должна остановиться, когда завод кончится. Никаких чудес, никаких сюрпризов. В этой Вселенной с предопределенной судьбой, жизнь появилась случайно и развивалась посредством простой игры естественного отбора. Конечный итог этой эволюции — человек, то есть механический и химический конгломерат, снабженный некоей иллюзией — сознанием. Под влиянием этой иллюзии человек изобрел пространство и время — специфические продукты мысли.
Если бы ординарному ученому XIX века сказали, что физика в один прекрасный день начнет экспериментально изучать кривизну пространства и обратимость времени — он вызвал бы полицию. Ведь пространство и время не имеют никакого реального существования.
Существовало явление, которое не укладывалось в привычные рамки — гипноз. Наивный Фламмарион, сомнительный Эдгар По и подозрительный Уэллс серьезно интересовались этим явлением. Как ни странно, официальный XIX век умудрился доказать то, что и гипноза не существует. Просто пациент умышленно лжет и симулирует, чтобы доставить удовольствие гипнотизеру. Это очевидно.
В одно прекрасное утро 1898 г. некий серьезный господин приказал гувернантке не позволять больше детям читать Жюля Верна. Его ложные идеи деформируют юные умы. Серьезного господина звали Эдуард Бранли. Он решил отказаться от своих опытов с волнами, не представлявших интереса, чтобы стать домашним врачом.
Настоящий ученый должен не только отречься от безумных идей, но и бороться с «авантюристами», то есть с теми, кто лишь смущает воображение, предаваясь мечтаниям.
Закроем двери. Никто и никогда не сравнится с теми гигантами, которые изобрели паровую машину.
В этой Вселенной, такой упорядоченной, понятной и наглухо запертой, человек должен, наконец, занять свое место рядового явления. Никаких утопий, никакой надежды. Ископаемое горючее исчерпается в течение нескольких веков, и наступит конец из-за голода и холода. Человек никогда не будет летать, никогда не отправится в космос, никогда не спустится он и на морское дно.
Как странно это запрещение посещать морские пропасти! Состояние техники XIX века ничуть не помешало построить батискаф проф. Пикара. Этому не было никаких препятствий, кроме бесконечной скромности, ничего, кроме заботы о том, чтобы человек «занимал свое место».
Тюрпена, изобревшего мелинит (взрывчатые вещества), очень быстро упрятали в тюрьму.
Герц сам писал в Дрезденскую торговую палату, что нужно запретить исследования по передаче герцевских волн, ибо никакое их практическое применение невозможно. Эксперты Наполеона III доказали, что динамомашина Грамма никогда не будет вращаться.
По поводу первых автомобилей, подводной лодки, дирижабля, по поводу электрического света (мошенничество этого проклятого Эдисона!) ученые Академии не беспокоились.
Есть одна бессмертная страница — это отчет об экспертизе фонографа во Французской Академии наук: «Как только машина произнесла несколько слов, г-н постоянный секретарь устремился к обманщику и стиснул ему горло железной рукой. — Вот видите! — удовлетворенно сказал он коллегам. Однако к общему удивлению машина продолжала издавать звуки…»
Разве не доказал великий Генрих Гельмгольц, что Солнце извлекает свою энергию из собственного сокращения, то есть, из единственной силы, которая, наряду с горением, существует во Вселенной? И разве не показывают его расчеты, что не более сотни тысяч лет отделяет нас от рождения Солнца?
Поскольку понятия энергии и материи не популярны, лучшие из исследователей обращаются к эфиру — всепроникающей среде, обеспечивающей движение световых и электромагнитных волн.
Лорд Гайли, представлявший в конце XIX века официальную английскую науку во всем ее величии, создает теорию гироскопического эфира: эфир состоит из многочисленных волчков, вращающихся во всех направлениях. Иными словами, «если творение человеческого ума может дать представление о полном безобразии, то теории лорда Гайли это вполне удалось».
Именно в спекуляциях с эфиром увязли лучшие умы конца XIX века. Но в 1898 г. разразилась катастрофа: опыт Майкельсона и Морли разрушил гипотезу эфира. Свидетельства этого краха можно найти во всех произведениях Анри Пуанкаре. Пуанкаре, гениальный математик, чувствовал, что его безмерно тяготит бремя XIX века — тюремщика и палача фантастического. Он бы открыл относительность, если бы посмел это сделать. Но он не осмелился. «Ценность науки», «Наука и гипноз» — это книги отчаяния и самоустранения.
* * *
Это отрывки из начала книги Жака Берьже «Утро магов».
Увы, даже продолжение этого текста Бержье показывает, что он сам подвержен, он сам своими руками захлопывает двери перед истиной.
Добавим: Кибальчича отправили в тюрьму не за идею полета человека, а как раз за бомбы. В тюрьме он и нарисовал идею полета. Кстати, Кибальчич – прародитель Троцкого.
Изобретателей радио сразу много, но Маркони к ним не имеет никакого отношения, он украл схему как раз у русского изобретателя Попова. И запатентовал.
Гаусс боялся публиковать свои труды по неевклидовой геометрии из-за возможных насмешек, все удары пришлись на голову Лобачевского.
Фарадей первым предположил, что свет – это электромагнитная волна, но не посмел об этом сообщить публике.
Но что эти муки в сравнении с теми, которые вынесли ученые XVI – XVII веков, когда на смену рыцарям-феодалам шел капитализм, которому требовалась наука! Все они вынуждены были раскланиваться перед церковью. Но Галилей, вопреки общему мнению, не раскланивался, его вынудили отречься от своих представлений под пытками, пытали так, что к месту отречения ученый не мог идти, его несли на носилках.
Кто, кто доказывал, что не может быть на Солнце пятнышек? Сегодня все с ума посходили оттого, что эти пятна исчезли.
Не кто-нибудь, а Ландау и Пайерлс доказали теоретически о невозможности двумерных решеток – из-за неустойчивости. А подлые экспериментаторы создали графен.
Как называется излучение мерных дыр? Правильно, излучением Хокинга. Но именно Хокинг больше всех ему и возражал, а дожали Хокинга Грибов с Зельдовичем.
Что уж говорить о теории Дарвина. Русского ученого Карла Рулье, который опубликовал свою теорию эволюции задолго до Дарвина, царское правительство законопатило. С запретом дальнейшего печатания его работ.
Сколько голов полетело за отрицание флогистона и теплорода, ныне Россия не может избавиться от гумилевской пассионарности и даже (что вызвало моё удивление, в 2019-то году) от идиотских архетипов Юнга. Наоборот, идет возврат к пещерным представлением об астрале, материальности мысли, о духах, которые обитают в 5-м измерении. Совершенно недавно на всероссийской конференции школьных учителей министр просвещения РФ Кравцов объявил, что он облетел весь земной шар и нигде не нашел системы образования лучше, чем в России. В зале поднялся гул возмущения: «»Во-первых, Земля плоская. Во-вторых, тела тяжелее воздуха не летают. А если что и взлетит божьей милостью, непременно разобьется о небесную твердь».
Ныне все физики мира уверены, что Вселенная плоская, рано или поздно жизни в ней придет каюк. ВАК утвердила степень доктора потусторонник наук и включило журнал «Вокруг того света» в свой перечень.
Приведенный же отрывок из книги Бержье – прекрасная иллюстрация материалистического утверждения Маркс – Ленина: «практика – выше теории»!
Борис Ихлов, 7.5.2020