ИСПОВЕДЬ АЛКОГОЛИКА

Не тщусь и приблизиться к высотам «Москва, Петушки», к этой Джомолунгме алкоголической мысли.

Но, коль скоро для сионистов я антисемит, для антисемитов я сионист, для троцкистов и анархистов я сталинист, а для сталинистов – троцкист и анархист, коль скоро либералы и сталинисты, интернационалисты и нацисты, либертарианцы и троцкисты, государственники и анархисты, монархисты и сионисты, и прочие, и прочие – записали меня в алкоголики, вынужден покаяться – да. С утра до ночи – вёдрами. Словом, «он пьет одно стаканом красное вино, он дамам к ручке не подходит…» Одни зачисляют меня в стукачи КГБ, другие – в агенты ЦРУ, третьи – в либералы, четвертые – в фашисты. Каждый раз, заглядывая в интернет, узнаешь о себе столько нового!

Пить начал еще в школе, от несчастной любви. Так тяжко было на душе, что худо физиологически. Тайком открыл шкафчик, выдул две рюмки вина. Стало так хорошо, так весело! А потом так плохо. Тошнило.

Всесоюзное общество борьбы за трезвость, где я состоял с 1977 по 1988 год, распространяло слух, что русский народ спаивают евреи. Так они его уничтожают. Цель такова: нет русских рабочих – нет прибыли капиталисту Соросу. Так евреи борются с помощью алкоголя с евреями.

Но у евреев есть масса других способов, как уничтожать тех, кто приносит прибыль капиталисту. Например, химтрейлы. Еще хуже: в мозг лучами проникают! Зомбируют! Прямо по телефону.

Психотронику придумал чешский психолог Рейдак в конце 60-х. Этот термин должен был заменить приевшееся «парапсихология», т.е. наука по изучению паранормальных явлений. Рейдак также рекламировал эдакие психотронные генераторы, созданные конструктором текстильной фабрики Павлитой, которые якобы могли перемещать предметы на расстоянии и бесконтактно наносить вред человеку. Для проверки в ЧССР прибыла совместная комиссия АН СССР и КГБ. Никаких паранормальных свойств у психотронных генераторов комиссия не обнаружила и констатировала: надувательство, в лучшем случае заблуждение.

Но верят. Вот позвонят вам по телефону, прикажут зарезать тётю Глашу – и зарежете. Верят в машины, что разъезжают по улицам и с помощью СВЧ заставляют идти голосовать. Верят в коварную 5G. Верят в Даждьбога, в лунный заговор, в «новый социализм», в порчу и сглаз, в структурированную воду, в то, что Ротшильд и Рокфеллер вершат историю человечества, в плоскую Землю, в детей-индиго, в сверлящие свойства взгляда, в евреев как высшую расу, в украинцев, как высшую расу, в американцев как высшую расу, в компьютерную диагностику, в Фаворский свет и мироточение, в торсионные поля, в информационное поле ноосферы, в непорочного Сталина, в шпионство Ленина, в КОБ, в честные выборы, в волшебный частный бизнес…

Верят Сулакшину, Катасонову, Колпакиди, Калашникову, Кагарлицкому, Кургиняну, Колганову, Бузгалину, Фурсову, Пыжикову, Хазину, Старикову, Латыниной, Делягину еще прорве безграмотных и мошенников.

Так уж лучше быть алкоголиком, чем сумасшедшим или безграмотным кретином!

Что же такое, товарищи, алкоголизм?

Алкоголизм, хроническая алкогольная интоксикация, этилизм, алкогольная токсикомания и др. — хроническое психическое прогредиентное заболевание, разновидность токсикомании, характеризующееся пристрастием к алкоголю (этиловому спирту), с психической и физической зависимостью от него. Алкоголизм характеризуется потерей контроля над количеством выпиваемого алкоголя, ростом толерантности к алкоголю (нарастание доз спиртного, требующихся для достижения удовлетворения), абстинентным синдромом, токсическим поражением органов, а также провалами в памяти на отдельные события, происходившие в период опьянения.

Но разве это всё, что можно сказать?!

«Влюбленный на ногах пусть держится едва, / Пусть у него гудит от хмеля голова, / Лишь трезвый человек заботами снедаем, / А пьяному ведь все на свете трын-трава», — писал несравненный Хайям.

«Ты грустен? Покури хашишь – и мрака нет. Иль кубок осуши – тоски пройдет и след. Но ты стал суфием, не пьешь, не куришь. Булыжник погрызи, вот мой тебе совет».

«Вдовы Клико или Моэта1 Благословенное вино / В бутылке мерзлой для поэта / На стол тотчас принесено. / Оно сверкает Ипокреной; / Оно своей игрой и пеной (Подобием того-сего) / Меня пленяло: за него / Последний бедный лепт, бывало, / Давал я. Помните ль, друзья? / Его волшебная струя / Рождала глупостей не мало, / А сколько шуток и стихов, / И споров, и веселых снов!»

А как смачно описывает пьянку Гоголь в «Вечерах на хуторе близ Диканьки»!

Наконец: «Зло не в употреблении плохой вещи, а в злоупотреблении хорошей». Итак.

Иван и сутенер

За чернёну тушью бровь,

За подол срамницы

Физик Ваня Барсуков

Не любил учиться.

Первокурсник Барсуков,

Устремляя взоры

Наискось, поверх очков,

Вызрел сутенера.

Сутенер, как был таков,

С миною  злодейской

Сообщил, что  у Лядов

Есть вигвам индейский.

Не робей, студент Иван,

Я же рад стараться —

Вот тебе подробный план,

Как туда добраться.

Как заявишься в вигвам –

Ждет тебя услада,

Четверых красоток там

Жаришь до упада.

Рысью кинулся Иван —

Рынок, Пермь-вторая,

И народ из разных стран

Мчит быстрей трамвая.

Враз поспел к восьми часам,

Но Лядов не числит.

Корпус с надписью «Вигвам»…

Что-то тут не чисто.

Входит, медлит… от тоски

Сжало сердце мором.

В зале с мелом у доски

Видит сутенера.

Гляньте, молвит прохиндей,

Барсуков, едва ли?

Два триместра,  два, ей-ей,

Вас мы поджидали.

Ах ты, гать, каков обман!

На туфту повелся.

С той поры студент Иван

Больше не кололся.

Вы будете смеяться, но всё это в той или иной степени – было, в 70-е.

Однажды Барсуков (Ваня Воробьев) проснулся на куче угля в вагоне, который мчался неизвестно куда.

За прогулы его лишили стипендии, тогда Ваня приперся в деканат и пригрозил, что уйдет в семинарию.  И ему тут же назначили стипендию.

На лекции его заманили, пустив слух, что в такой-то аудитории в 8.00 его поджидает краля – так Д. Д. Иваненко заманил Л. Д. Ландау на конференцию, куда тот ехать не хотел.

Студенты Бухаров, Ваня Великанов – на лекциях не появлялись в принципе, не просыхали и исчезли после первой же сессии. От набора в 115 человек к концу 5-го курса осталось 52 + 10 второгодников. Мы собрали деньги на дипломные значки – но так их и не получили, секретарша декана смылась вместе с деньгами, прихватив и наши крохи.

С Воробьевым (Шурой Вершиниым) мы гарцевали в пос. Серебрянка Гайнского р-на. Долго нас помнили местные…

Пили мы обычно во 2-й общаге, у знакомого студента-биолога, в комнате на 1-м этаже. Когда водка заканчивалась, посылали гонца, гонец, чтобы поскорее, прыгал в окно.

На следующий год студенту дали комнату на 4-м этаже. Сидим, пьем. Водка кончается, посылаем гонца, Вовку Гельда. Вовка по привычке прыгает в окно.

Сидим, допиваем остатки. Вдруг до всех доходит, что этаж-то не первый. Кидаемся к окну и тупо смотрим вниз. Тут распахивается дверь, Гельд с тремя бутылками водки:

— Вы чё, мужики, я чуть было не разбился!

Хорошо, дело было зимой.

Можно представить, что творилось в 8-й общаге, где жили физики. Однажды, под Новый год, наша группа физиков-теоретиков пировала в 8-ке. Решили устроить торжественное сожжение конспектов. Поскольку мороз был 30 градусов, запалили в предбаннике, а там нагнетался теплый воздух… Двери занялись, коридор запылал. Едва удалось потушить своими силами, сделали вид, что это не мы.

Когда старшие братья по факультету по жуткой пьяни избили нашего декана Полоскина, тот не стал раздувать, махнул рукой – знал, с кем имеет дело.

Воробьев и Орлова

                              Пришел к Мадонне филолог

                             Фаддей Симеонович Смяткин…

К диплому понемногу

Студентки-недотроги

В руках, как шар воздушный,

Становятся послушны

И стелются травой.

Ведь скоро выпускной.

Гулял тогда в полшага

Один студент с физфака,

С изысканной манерой,

С маячившей карьерой,

Был мрачен и суров

Дипломник Воробьев.

Дипломница Орлова

Влюбилась в Воробьева,

Играла ему вальсы,

Струила реверансы

И вся была непрочь

Сойтись с любимым в ночь.

В общагу, ул. Культуры,

Ее подруги-дуры

Вели к ней, как корову,

Студента Воробьева,

Подсовывали ей

Как римский сельдерей.

Дипломница Орлова

На всё была готова,

Но с водки, слава богу,

Стошнило у порога.

Он холодно простился

И рад, что не женился.

А как славно пилось в Нытве, у Сереги Новокрещенова, которого послали туда хирургом, а мы к нему с актером Саней Володиным приперлись в гости. Серега, как врач, поведал нам, что если днем замахнуть враз по 150, то какая-то алкогольдегидрокиназа не даст запьянеть вечером.

Через пару лет мы в Саней выпивали еще где-то, уже не помню. Утром Саня сидел на стуле в одних трусах и читал: «Муж? Как не муж. Смеялся Лидин, их сосед, помещик двадцати трех лет».

— На кой у тебя на балконе деревце?

— Так это ж ты его выдрал в саду у оперного театра.

— А зачем я это сделал?

— Не знаю. Наверно, для декору. И еще приставал ко всем ментам, хотел познакомиться и подружиться, едва оттащил.

Как известно, туристы не пьянствуют в походах, водку не пьют. Пьют они спирт, исключительно чтобы согреться. А после похода? Надо собрать друзей, показать слайды, рассказать, как пропоролись, как кильнулись, как прошли слив и шиверу… Так вот: водка после спирта – как вода. Когда мы ее глотали стаканами, девушки смотрели на нас как завороженные.

Думал, Пермь – самый пьющий город. Как я ошибался! Приехал в Свердловск на профсоюзную школу, которую устраивали миссионеры из АФТ КПП. Начал шастать по общаге, где нас поселили, искать своих. Открыл одну дверь – а там горняки из Североуральска. Давай, говорят, к нам. Один с ходу предложил: «Накатить стаканчик для разгону?» Т.е. 200 грамм. Для начала.

Утром жизнь представляется кошмаром. Но надо идти, сидеть в зале, слушать белиберду американцев. Хорошо, мучения были недолгими: на плечо мне вдруг легла чья-то тяжелая рука… «Пошли лечиться», — сказал горняк из Североуральска.

Летел из Буэнос-Айреса в Москву. Пожилая соседка никак не могла вытащить пульт для телевизора. Попросила меня. Никак не вытаскивался пульт. Сломал ручку кресла и вытащил. Стюард тут же принес мне коньяк. В стаканчике. На донышке. Я специально уточнил: «Я русский!» И мне тут же принесли 200 грамм коньяку.

Билли Пай – активист одной из левых групп в Великобритании. Как говорят его друзья – пьет как рыба. Угощал меня cucumber vodka, т.е. водкой со льдом. Выпили мы много, под конец лыка Билли не вязал, но всё порывался выпить еще.

Как-то раз в Лондоне после очередной конференции один абориген пригласил меня в кафе – посидеть, поболтать. Я понимал ровно час, через час злоупотребления виски я не понимал ничего, но согласно кивал. Как возвращался, не помню. Хозяин дома, куда меня поселили, дал мне ключ. Я подошел к дому и стал открывать. Не открывается! Стал барабанить, мол, откройте! Долго стучал. Тишина. Будто затаились. Потом сообразил: перепутал дом.

Однажды в селе Кочево Гайнского района Коми-округа, где мы возводили школу, зарядили дожди, и наш стройотряд «Квант» принялся выпивать. Закусывали в столовой, которую я соорудил своими руками. Повариха, дура медичка, попросила сходить с бидонами за водой. И ведь сам делал забор вокруг стройки. Но калитку в нем найти было не под силу. Не пройти! Выломал метров десять забора – а калитка, сволочь, оказалась рядом.

В 1977 году, перед окнчанием университета, я вступил во Всесоюзное добровольное общество борьбы за трезвость. И вы знаете – во-первых, здоровье. Не надо было на утро чувствовать себя умирающим лебедем и приходить в себя разве что к вечеру. Не надо было тратить деньги! А для нашего нищего младшего научного сотрудника это немаловажно.

Но однажды прорвало, в 1982-м, во время школы по радиобиологии, которая проходила на теплоходе, шедшем по курсу «Пермь – Астрахань» и обратно.

О нашем теплоходе и впрямь можно было сказать – пьяный корабль. Неизвестно, то ли теплоход качало, то ли докладчики у доски сами качались. На нашу каюту из 4 человек за 12 дней путешествия пришлось 176 бутылок вина, плюс Валера Абанькин прихватил с собой 2 литра спирта и готовил из арбуза грог. Лабораторные девушки по возвращении в Пермь долго не могли прийти в себя: «Ну, Ихлов, ты дал…» А я-то что?? Когда все научные сотрудники, доценты с кандидатами и докторами наук, от меня не отставали.

Пока учились на физфаке, среди факультета выделилась группа пьющих: Соколов, Гельд, Вшивков, Шатунов, Андрей Смирнов, Лева Смирнов, Костин, Антюхин и примкнувший к ним Жека, приятель Соколова по английской 7-й школе.

Перестройка внесла новую струю в российское пьянство. Сначала в автомобильной катастрофе погиб Андрей Смирнов, затем с балкона квартиры Соколова выпал Жэка, с 9-го этажа, потом спился Вшивков, его выгнала жена, потом от Антюхина жена ушла к бизнесмену, и он спился, потом помер Костин – его надули риэлторы, он остался без квартиры и спился, потом умер от инфаркта Лева Смирнов, вскоре Соколов выбросился с того же балкона, через пару лет погиб в автокатастрофе Шатунов. Жив ли Гельд, который съехал в Германию – неведомо.

Самые жуткие пьянки происходил в нехорошей квартире у Долматовой. Частенько туда захаживал филолог Финочко, раздавшийся от алкоголя килограмм за 140, бывали там и актер Наймушин, и художник Остапенко, и поэт Бурашников, и журналисты носились роем. Пили до посинения, а с утра… страшно было смотреть. Без денег, без надежды на будущее. Хорошо, у Остапенко, было много состоятельных знакомых, он перехватывал взаймы, и мы чинно шествовали в забегаловку. Мы не торопились. Мы растягивали процесс восстановления личности.

Финочко плохо кончил – окончательно спился и помер. Не стало и Бурашникова – он нищенствовал, как-то у него с огорода украли всю картошку, он запил, в какой-то компании его избили, да избили до смерти.

Рассказывать о попоищах в Новокузнецке на съезде независимых рабочих движений, в Свердловске после конференций нашего объединения «Рабочий», в Москве после съезда профсоюза железнодорожников, о том, как в СССР по деревням лакали водку с дустом, а с 3-го класса потребляли одеколон, о праздновании дня рождения пермского барда Матвеева… гитарный мастер забрался вверх по лестнице и стал метать оттуда стулья гостям на головы… Местный поэт, писатель и журналист Юра Асланьян, стоит ему принять на грудь, ведет себя хуже свиньи. Сначала кинул его через плечо, он полетел вверх тормашками, прижал его к полу. Затем вдарил ему по морде, он упал… Нет, нет, не буду. Когда я попытался рассказать обо всём дне рождения в целом одному геологу, тот остановил: «Не надо. Понимаешь, я много лет провел в геологических партиях. Поэтому любой твой рассказ я покрою своим. Ты согласен со мной?» Пришлось согласиться.

Весёлый вечер в жизни нашей
Запомним, юные друзья;
Шампанского в стеклянной чаше
Шипела хладная струя.
Мы пили — и Венера с нами
Сидела, прея за столом.
Когда ж вновь сядем вчетвером
С б…ми́, вином и чубуками?

Борис Ихлов, январь 2022