ХОЛУЙСТВО УЧЕНЫХ

Любому историку известно, что большевики выступали против террора. Когда же террористами были убиты Володарский, Урицкий, был ранен Ленин, когда агенты Савинкова организовали ряд диверсий на территории Советской России, большевики решили начать террор против террористов. Таким образом, красный террор носил исключительно ответный характер.

Любому нормальному человеку, живущему в России, хорошо известно, как в конце 80-х и начале 90-х перестроились ученые — историки, философы, экономисты. Неожиданно они перестали быть приверженцами социализма и стали ярыми защитниками капитализма. Они забыли свое недавнее прошлое и зарабатывают деньги тем, что обливают грязью Октябрьскую революцию и большевиков. Свои звания, степени, должности они получили исключительно за свое холуйство режиму, когда же власть сменила идеологический бантик, они остались холуями и стали петь в противоположную сторону. Они без стеснения искажают историю, поэтому к науке их статьи, книги, высказывания не имеют ни малейшего отношения.

Для какой же цели холуи поливают большевиков грязью, ведь их давно нет? Зато есть буржуа, бизнесмены, олигархи. Именно из заказ отрабатывают холуи, ведь главное преступление большевиков – экспроприация отечественных и иностранных капиталистов. Таким образом, холуи охраняют собственность олигархов.

По своей безграмотности и по указанному им хозяином вектору пропаганды холуи смешивают Ленина и Сталина, красный террор и сталинские репрессии.

Одним из таких холуёв является исследователь политических репрессий в СССР и советских органов госбезопасности, кандидат исторических наук Алексей Георгиевич Тепляков, член редколлегии многотомной «Книги памяти жертв политических репрессии в Новосибирской области, автор нескольких десятков «научных» работ, в т.ч. книг «Непроницаемые недра»: ВЧК-ОГПУ в Сибири. 1918-1929 гг.» (М., 2007), «Процедура: Исполнение смертных приговоров в 1920-1930-х гг.» (М., 2007), «Машина террора: ОГПУ-НКВД Сибири в 1929-1941 гг.» (М., 2008).

Тепляков повторяет либеральную чушь о полицейской тоталитарной современной России и возврате в 1937-й, хотя разница гигантская, видна невооруженным глазом, но, как говорил Геббельс, чем наглее ложь, тем охотнее в нее верят.

Таким образом, из холуя КПСС Теляков стал холуем Ельцина, а затем из двух господ выбрал себе хозяином американского господина.

В традиции московских либералов – выдавать себя за всю Россию, стоило полиции пошлепать их по попке, как они заверещали о репрессиях против всего народа.

В беседе с севастопольским исследователем Дмитрием Соколовым Тепляков поделился сокровенным о революции 1917 г. и о красном и белом терроре.
«Революция 1917 г. была катастрофой, — утверждает Тепляков. — Результатом революционной модернизации стало огромное усиление государства на основе архаизации общества, в котором укрепились феодальный уклад (закрепощение крестьян в колхозах, прикрепление рабочих к предприятиям, формирование новых сословий) и были видны даже элементы рабовладельческого уклада в виде массового использования труда бесправных заключённых.  События эпохи «большого террора» (1937-1938 годов) завершили силовое переформатирование советского общества, которое усилиями НКВД было в основном избавлено от тех слоёв и личностей, которые считались негодными для социализма… Эпоха чисток сформировала уродливый социум с перевёрнутыми моральными принципами и лишённый подлинной элиты. Мы не преодолели последствий этого террора – слишком велики оказались человеческие потери, и это сказывается до сих пор. И то, что наши люди боятся государства и не верят ему, но охотно подчиняются государственной машине и пропаганде – это тоже следствие массовых убийств, пик которых пришёлся на 1937 и 1938 гг. Сейчас мы волей президента возвращаемся к советской эпохе, и это тоже во многом следствие эпохи «государственного ужаса», ярчайшим выражением которого явился «большой террор».»

Как можно одновременно не верить и подчиняться пропаганде? Пропаганде не подчиняются, в нее верят. У Теплякова нелады с русским языком.

Псевдоученый не в курсе, что история человечества – это не история воли царей, это история борьбы классов. Он абсолютно не в курсе, что принесла революция. Это поголовное привитие оспы, на что Николай II не был способен, это победа над тифом, победа над холерой, это масса новых медицинских учреждений, это новые пенсии, это ликбез, это строительство новых заводов и учреждение университетов.

Наконец, это вывод России из империалистической бойни за передел территорий, это наделение крестьян землей. Впервые за историю страны в начале 20-х смертность. Несмотря на Гражданскую войну, стала падать, а рождаемость расти.

Репрессии не являются результатом модернизации, так заявить мог только невежа. Массовые репрессии стали возможны только после уничтожения основной массы настоящих большевиков, делегатов XVII съезда ВКПб, соратников Ленина — в ходе Московских процессов.

Интересно, что в понимании холуя Теплякова – «подлинная элита»? Может, Теплякову неведомо, что репрессии касались отнюдь не «негодных для социализма», а, в основном, либо по фальсифицированным делам о вредительстве или шпионстве, либо по причине критики лично Сталина? В курсе ли Тепляков, что тем же самым путем, путем создания образа врага для достижения социального партнерства, шли не только Сталин и Гитлер, но идут Вашингтон и Киев?

«– Одним из наиболее мифологизированных эпизодов гражданской войны в России являются репрессии и акты насилия, которые проводили антибольшевистские силы. Особенно много говорится о белом терроре в колчаковской Сибири. Насколько соответствуют реальности оценки масштабов преследований на территориях, подконтрольных колчаковцам, которые приводятся советскими и некоторыми современными авторами?» — спрашивает Соколов.

Если человек – неуч, можно поименовать его «исследователь». «Исследователь» Соколов делает вид, что многочисленные факты зверств белогвардейцев – всего лишь «оценки», которые могут и не соответствовать фактам. Зверства белых для Соколова – мифологизированы.

«Следует понимать, — отвечает Тепляков, — что репрессивная политика белых правительств имела свою логику – шла гражданская война, в которой стороны считали друг друга преступниками и отказывались видеть во враге человека с какими-то правами. Белые преследовали лидеров и активистов советской власти и компартии, подавляли многочисленные крестьянские восстания, спровоцированные большевиками и эсерами. Крестьянские восстания отличались жестокостью, напоминающую времена пугачёвщины, а красные партизаны нередко проводили практику настоящих социальных чисток. Жестокость белых носила ответный характер и чаще всего была заметно меньше, чем у противной стороны. Оценки количества жертв Колчака, Деникина, Врангеля и других белых вождей завышались советской пропагандой когда в разы, а когда – и на порядок. И до сих пор газетная публицистика большевиков для многих исследователей имеет силу доказанных фактов. Я много в последнее время занимаюсь историей красного и белого террора гражданской войны и могу уверенно сказать – архивные источники говорят о том, что основная часть обвинительного материала большевистского лагеря с фактической стороны совершенно несостоятельна».

Что ж, точно так же оправдывали свои преступления и гитлеровцы – логикой войны.

«Историк» Тепляков не в курсе, что белые преследовали далеко не только «лидеров и активистов советской власти и компартии», но всех сочувствующих крестьян и рабочих, а также многих и многих не сочувствующих рядовых граждан.

По Теплякову Западно-сибирское, тамбовское  восстание – не отличались жестокостью, вот просоветские крестьянские восстания – верх садизма.

Вместо разбора конкретных фактов Тепляков без всяких доказательств бросает: «Основная часть совершенно несостоятельна».

Я же со своей стороны заявляю: основная часть Теплякова совершенно несостоятельна.

Действительно, зверства белых многократно превосходили преступления красноармейцев, причем за эти преступления красноармейцев расстреливали, а белые своих преступников поощряли.

«На тему белого террора существует несколько полярных оценок. Одни считают, что жестокости противников большевизма предшествовали по времени и превосходили аналогичные репрессии красных. Другие объясняют насилие белых преимущественно эксцессами военного времени, не идущими ни в какое сравнение с той частой гребёнкой, под которую большевики гребли целые социальные слои. Третьи уравнивают террор по обе стороны фронта. Какое из этих мнений, на Ваш взгляд, наиболее отвечает действительности?» — выкручивает Соколов.

То есть, якобы нет истины, нет того факта, что жестокости белых многократно превосходили жестокости красных, а будто бы есть просто полярные оценки, одни так считают, другие эдак.

«Уравнивание красного и белого террора, — в тон Соколову ответствует Тепляков, — скрывает принципиальную разницу между большевиками и белыми и лишено научной перспективы. Первые считали террор не только универсальным инструментом решения всех проблем (военных, политических, экономических, идеологически), но и средством достижения однородности общества, избавленного от «эксплуататоров»; вторые – применяли террор для восстановления логичного и основанного на праве государственного порядка. Разумеется, были частые эпизоды, в которых насилие белых превосходило масштабы преступлений большевиков. Мстили белые жестоко и это в основном зависело от позиции военных властей, которые легко, например, уничтожали военнопленных. Но затем белые предпринимали попытки (малоуспешные) включить военнопленных в свои силовые структуры, явно отказываясь от слепой мести. Огромное количество активных большевиков и эсеров было освобождено на поруки, под обещания исправиться и т.д. Здесь белая власть, напротив, часто демонстрировала непозволительную слабость своей государственности, которая только-только складывалась и была, конечно, деформирована преобладанием военной администрации… В белой власти сохранялось много элементов правового государства, в красном же они практически отсутствовали. Грубо говоря, там, где белые вразумляли плетью и нагайкой, красные чаще использовали винтовки и пулемёты. Также принципиально важно, что красные всемерно раздували террор и много позже гражданской войны, не в силах отказаться от этого удобного для них инструмента».

Тепляков путает красный террор и боевые действия Красной Армии. Никакого освобождения белыми на поруки не было, это больные фантазии псевдоученого. Термин «эксплуататор» Тепляков ставит в кавычки, т.е. он полностью безграмотен. Отметим: плеть и нагайка для Теплякова – это правовое государство.

«Если репрессии со стороны белых во многом мифологизированы, то как обстоит дело с красным террором, точнее, свидетельствами о нём из антибольшевистского лагеря, а также эмигрантской печати? Можно ли доверять материалам деникинской Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков и книге Сергея Мельгунова о красном терроре?» — спрашивает Соколов. То есть, без всяких доказательств он уже считает доказанным, что зверства белых – миф.

 

«В многочисленных мемуарах белоэмигрантов, – утверждает Тепляков, — налицо масса совершенно объективных данных, хотя, конечно, часто встречаются факты и оценки, которые вызывают сомнения. Я внимательно изучаю свидетельства эмигрантов и вижу, что многие данные, которые раньше могли показаться преувеличениями, хорошо подтверждаются новооткрытыми архивными документами. Так, изученные мною дела ф. 470 из ГА РФ (фонд Комиссии правительства Юга России по расследованию злодеяний большевиков) хранят массу официально задокументированных свидетельств о повседневной террористической деятельности Курской, Царицынской, Николаевской, Киевской и Одесской губЧК, а также высочайшей криминализированности их кадров. Это материал бесспорный и совершенно убийственный. Фонд большой и из него, конечно, со временем напечатают гораздо больше свидетельств. Пока он совсем мало изучен. А там есть и ценнейшие сведения о реальном сопротивлении населения, офицерства большевистской политике. С.П. Мельгунов основательно опирался на эти свидетельства и его тенденциозность я считаю умеренной. Книга Мельгунова о красном терроре является классической, сохраняя своё идейное и во многом фактическое значение. Мельгуновский материал новейшие источники подтверждают и дополняют в большей степени, чем опровергают».

Только сумасшедший или дурак не понимает, что цифры и «факты», изложенные комиссией правительства Юга России, имеют исключительно пропагандистский характер и не могут иметь отношения к действительности. Так, ярый антисоветчик, следовательно, лживый пропагандист Мельгунов в своей книге «Красный террор в России в 1918 – 1923 гг.» пишет о 4,5 тыс. расстрелянных за 2-ю половину 1918 года. Причем ссылается на Лациса, но Лацис не приводил этой цифры.

В декабре 1917 года аппарат ВЧК насчитывал 40 человек, в марте 1918 года — 120 сотрудников. Всего в 1918 году насчитывалось 40 губернских и 365 уездных чрезвычайных комиссий, в каждом – всего по нескольку человек, а то и по одному. Каким образом такому ничтожному числу людей удалось перестрелять целую армию?

В целом весь материал Мельгунова – его оценочные суждения, вырванные из контекста цитаты, ничего конкретного.

«В 1920 г. Лацис дал уже пополненную статистику, по которой число расстрелянных в 1918 г. у него достигало 6185 человек».

Мельгунов ссылается на  «Известия» от 8-го февраля, но это нелепая ссылка, т.к. «Известия» издавались в разных городах и по нескольку номеров, порой дважды в день. Однако Лацис не давал никакой статистики, за февраль 1920-го такая информация отсутствует, см. «Полный цифровой архив «Известий»»: https://dlib.eastview.com/search/pub/articles

«Причислил ли сюда Лацис те тысячи, которые были, напр., расстреляны в 1918 году в Северо-Восточной России (Пермская губ. и др.), о которых говорят и так много все решительно английские донесения».

Мельгунов не нашел ничего лучшего, как ссылаться и на английские источники.

Напомню, что в 1918 году в Пермской губернии некогда было кого-то расстреливать – город без боя взял Колчак, белые выволокли из госпиталя раненых красноармейцев, бросили на снег, окружили, не давая жителям приблизиться, чтобы оказать помощь, раненые всю ночь царапали ногтями снег и замерзали.

Мельгунов лжет, что в Крыму якобы было уничтожено 12 тыс. белогвардейцев (и даже 50 тыс., и даже 150 тыс), его опровергает митрополит Федченков, служивший у Врангеля, в своих мемуарах он пишет, что особых расстрелов в Крыму не было.

Общее число жертв красного террора в 1917-1920 гг. Мельгунов определил в полтора миллиона в год (с. 87), ни много, ни мало.

Ссылаются также на материалы Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков, созданной при штабе Деникина в 1918-м, позже перешла под покровительство Врангеля. О беспристрастности этой комиссии доктор исторических наук Ю. И. Семенов высказался следующим образом: «Главное обвинение, выдвигаемое против Ленина и большевиков всеми, включая Д. Волкогонова, — осуществление красного террора. Да, красный террор, бесспорно, имел место. Правда, он не был таким ужасающим, как это теперь рисуют. Ведь даже С. П. Мельгунов, автор книги «Красный террор в России», специально оговорился в предисловии, что не может ручаться за достоверность всех приводимых им сведений. Ну а что касается материалов созданной Деникиным комиссии по расследованию деяний большевиков, то данное учреждение менее всего было заинтересовано в установлении истины. Её цель — антибольшевистская пропаганда».

Обвинение комиссии в адрес комиссара Бронштейна, который якобы издал декрет о социализации женщин – блестящий пример, антисоветчики указывают несуществующие фамилии, путают должности большевиков. Это фальшивка, которая была предназначена на экспорт — чтобы пугать западное общество большевиками и обеспечивать этим финансирование Белого движения.

https://burevestn1k.livejournal.com/82749.html

Мельгунов неоднократно арестовывался, в 1922 г. был выслан из страны. У него не оказалось достаточно документов, приходилось опираться на пропагандистские материалы и слухи.

Его книга вышла в 1923-м, ее цель – с одной стороны, оправдать убийство советского дипломатического представителя на Лозаннской конференции В.В. Воровского, с другой – превратить суд на его убийцами в судилище над большевизмом. Убийц Конради и Полунина освободили прямо в зале суда. А Боширов и Петров отравили Скрипалей.

Начнем с эсеров. «… эсеры усердно выполняли за кадетов всю черную и неблагодарную «работу». Расстреливали рабочих в городах, пороли непокорных крестьян в селах, вешали коммунистов на фонарных столбах и ссылали их на острова в Северное море. За одно только слово «товарищ» бросали в тюрьмы. За переход на сторону Красной Армии уничтожали целые семьи… Более 10.000 рабочих и крестьян, оставшихся верными Советской власти, уничтожили в Терской области… Чернов и Год тайно санкционировали применение в борьбе с большевиками терроры, это, как им казалось, старое, испытанное оружия эсеров» (Из книги эсерки Коноплевой «Десять покушений на Ленина»).

Сибирь: генерала Розанова Колчак отрядил воевать с партизанами Енисейской губернии:

«Началось нечто неописуемое. Розанов объявил, что за каждого убитого солдата его отряда будут неуклонно расстреливаться десять человек из сидевших в тюрьме большевиков, которые все были объявлены заложниками. Несмотря на протесты союзников, было расстреляно 49 заложников в одной только Красноярской тюрьме. Наряду с большевиками расстреливались и эсеры… Усмирение Розанов повел “японским” способом. Захваченное у большевиков селение подвергалось грабежу, население или выпарывалось поголовно или расстреливалось: не щадили ни стариков, ни женщин. Наиболее подозрительные по большевизму селения просто сжигались. Естественно, что при приближении розановских отрядов, по крайней мере, мужское население разбегалось по тайге, невольно пополняя собой отряды повстанцев» (Раков, письмо «В застенках Колчака. Голос из Сибири», Париж, 1920, с. 16 – 41, переправлено из тюрьмы за границу).

Урал: «Колчаковскими властями расстреляно минимум 25 тысяч. В одних кизеловских копях расстреляно и заживо погребено не менее 8 тысяч; в Тагильском и Надеждинском районах расстрелянных и замученных около 10 тысяч; в Екатеринбургском и других уездах не менее 8 тысяч. Перепорото около 10% двухмиллионного населения. Пороли мужчин, женщин и детей» («Колчаковщина», сборник, Екатеринбург, 1927, с.150).

Чтобы не было сомнений, выведем иные источники.

После взятия Казани чехами, они «сбрасывали в Каму жен и детей красноармейцев, и даже грудных пискунов не пощадили… флотский офицер, перешедший на сторону красных, докладывал: «На берегу… найдено до ста крестьянских шапок, весь яр обрызган был мозгами…»»

Командиры чехословацкого корпуса Б. Павлу и В. Гирсы в ноябре 1919 г. в официальном меморандуме союзникам пишут: «Под защитой чехословацких штыков местные русские военные органы позволяют себе действия, перед которыми ужаснется весь цивилизованный мир. Выжигание деревень, избиение мирных русских граждан целыми сотнями, расстрелы без суда представителей демократии по простому подозрению в политической неблагонадежности составляют обычное явление…» («Колчаковщина», «Из белых мемуаров», Л., 1930, с. 134).

А вот что творил уссурийский казачий атаман Калмыков: «Приехавшие из отрядов дегенераты похваляются, что во время карательных экспедиций они отдавали большевиков на расправу китайцам, предварительно перерезав пленным сухожилия под коленями (“чтобы не убежали”); хвастаются также, что закапывали большевиков живыми, с устилом дна ямы внутренностями, выпущенными из закапываемых (“чтобы мягче было лежать”)… Калмыковские спасители показывают Никольску и Хабаровску, что такое новый режим; всюду идут аресты, расстрелы плюс, конечно, обильное аннексирование денежных эквивалентов в обширные карманы спасителей. Союзникам и японцам все это известно, но мер никаких не принимается. Про подвиги калмыковцев рассказывают такие чудовищные вещи, что не хочется верить…» (Дневник барона А. Будберга, «Архив русской революции», Берлин, 1921, т.XIII, с. 250, 258; переиздано в М., «ТЕРРА»-«TERRA» — Политиздат, 1991).

Таких свидетельств — десятки тысяч.

Спрашивается, что же это за человек такой, Тепляков? Одно слово – холуй.

Борис Ихлов, 19.3.2021